Зато пока мы ехали... Город тонет. Тонет в новой зелени и новых лучах. Я открыла окно и мне казалось, что я пью ветер. Пью, как простую, самую вкусную на свете, воду. Я закрыла глаза и подумала, что город и горы. Я люблю их.

Он сильный и цепкий и добрый. И любит смотреть прямо в глаза и открывать душу тому, кто захочет на неё посмотреть. Это когда стоишь на мосту, а внизу темно, а сверху серо и свинцово, а ты радуешься тому, что Город есть. И боль отступает, сносимая невыносимо сильным ветром и гулом моста под ногами. И небо обнимает тебя.

И Горы, они тоже. Бывает, ты выходишь на самые край и смотришь не вниз, а далеко. И хочется бежать. Бежать по ребру горы и думать о величии и непередаваемости. Хочется, чтобы лап ног было четыре и ничего не сковывало движений. И тогда снимаю с себя всю одежду и сажусь на чуть тёплую, от проснувшегося солнца, траву и смотрю на старую крепость, и вижу себя гордым зверем. Или просто женщиной, ждущей мужа домой, смотрящей в больно-синюю даль моря.

Чувствую себя Пенелопой. Или просто псом. И хочется им обоим во мне. И псу и женщине, прошептать- продумать: "Возвращайся домой, Одиссей...".

И я улыбаюсь и иду варить кофе.

Мой Одиссей хмурится во сне, когда котята щекочут ему ухо.